Межсезонье — пора не только тренировок, но и больших интервью спортсменов, у которых появляется время на содержательные беседы с представителями средств массовой информации. К Дмитрию Малышко вопросов накопилось много. И на часть из них он ответил в большом интервью с коррсепондентом «Фонтанка.ру»…
Чувствовал, что что-то произойдет
— Как отдохнули?
– В начале мая летали в Испанию на Майорку. Отдых получился семейным, потому что летали с сыном. Ему тогда было 3 месяца. Ну и там я уже немного начал тренироваться вместе с ребятами, которые участвовали в соревнованиях Iron man. Это тот же триатлон — велосипед, бег и плавание. Весь остров готовился к турниру. Даже на машине было не проехать. Получился такой активный отдых.
— Как изменилась ваша жизнь с рождением сына?
– Она изменилась только дома, на сборах все осталось по-прежнему. Дома, конечно, провожу очень мало времени. График у меня такой, что с утра делаю первую тренировку и все остальное время провожу с сыном, с семьей. Стараюсь ездить по делам в город ближе к вечеру, если успеваю. Примерно такой график. То есть сейчас уже не могу себе позволить в любое время приехать и уехать. В город опять же едем всей семьей. Конечно, ребенок — это дополнительная ответственность.
— В прошлом году вы отказались присоединиться к Шипулину, который проходил подготовку индивидуально. В итоге сезон сложился для вас, мягко говоря, не очень удачно. Сейчас не думаете, что то решение было ошибкой?
– Вот все говорят, что я отказался. Вы поймите, что никакого диалога на эту тему между нами не было. Просто был разговор в начале сезона, когда Антон еще сам не знал, с какой командой он будет тренироваться. И вот в тот момент он у меня спросил, не хочу ли я попробовать заниматься вместе с ним отдельно от всех. Я ответил, что, когда нет тренеров и вообще нет никого, пробовать в принципе нечего. Можно просто уйти в какую-то бездну. Это потом ему повезло, что появился тренер, помощники и дополнительный напарник. Получается, что Антон не прогадал. Посмотрим, что будет дальше. Но даже при этом я не жалею ни о чем. Считаю, что мой спад был не только из-за тренировочного процесса. Было очень много нюансов. Такие, как Олимпиада, которая очень сильно выхолащивает спортсмена. Кто-то может собраться, кто-то рассыпается. Это был такой переломный момент, после которого я сейчас потихоньку приду в себя и дальше начну выступать хорошо.
— Возвращаясь к теме ребенка. Вы ведь стали отцом прямо по ходу масс-старта на этапе Кубка мира в Оберхофе. Вы до начала забега вообще знали, что намечаются роды?
– Утром мне жена написала, что поедет в роддом, но не написала, зачем и почему. Просто написала, что неважное самочувствие. Это потом уже, после гонки, я узнал, что Катя родила сына. До этого я бежал и только сердцем, наверное, чувствовал, что что-то, наверное, сегодня произойдет. А так абсолютно ничего не знал.
— То есть никакого волнения по ходу масс-старта не испытывали?
– Нет, но раз взял личную медаль, наверное, каким-то образом это все-таки сказалось.
Никто никаких писем не писал
— Прошлое межсезонье в сборной начиналось в очень позитивном ключе. Вы о чем-то постоянно шутили, подкалывали друг друга, ввязывались в шуточные споры с главным тренером Александром Касперовичем. Но потом опять начались скандалы, конфликты. Что все-таки произошло?
– Возникли некоторые разногласия с Александром Владимировичем Касперовичем. Мы старались не выносить сор из избы, никто никаких интервью об этом не давал, но разногласия были. Не скажу, что они были какими-то глобальными, но это очень придавливает по ходу сезона. С кем-то Александр Владимирович нашел общий язык. Эти ребята выступали достойно, им удалось найти себя при этом тренере. Я говорю только за себя — я чувствовал, что что-то происходит не то. Я привык открыто общаться с тренерами, обсуждать все проблемы, если что-то не нравится, все это выливать, искать компромисс. С Александром Владимировичем такого не получилось. Конечно, это все неприятно. Конечно, было бы лучше, если бы мы спина к спине завоевывали медали, но случилось то, что случилось. Просто в конце сезона я понял, что еще раз идти по этому же пути означает заведомо сомневаться в правильности подготовки и вообще в дальнейшем сезоне.
— Были ли у вас с ним личные конфликты?
– Наверное, это нельзя назвать конфликтом. Как сказать-то… У него были хорошие молодые ребята, которых он давно тренировал. Понятно, что он хотел попробовать их в основной команде. Однако получалось так, что мы с Лапшиным иногда полностью пропускали весь этап Кубка мира, хотя могли пробежать тот же масс-старт. В итоге теряли очки. Это не может нравиться. Понятно, что у меня были неудачные старты, но они как раз и появляются из-за таких вот интриг. Ты не уверен в завтрашнем дне — ты то бежишь, то не бежишь, то тебя ставят, то нет. И вот эта вся лодка раскачивается, и весь настрой в итоге абсолютно сбивается.
— Несмотря на неудачное выступление, Касперович остался в сборной и даже занял пост главного тренера всей сборной — и мужской, и женской. Как теперь строятся ваши отношения?
– Видимся очень редко. Он приезжал как-то к нам в Белоруссию, где собирались все команды, включая группу Антона Шипулина. Нормально общались. Он присутствовал на тренировках, следил за нашими результатами. Ведь никаких больших скандалов, как это было раздуто в прессе, и не было. Просто был рабочий момент. Нам просто не удалось притереться друг к другу. Вот и все. И очень, повторяюсь, обидно, что сколько тренеров со мной ни работало, мы всегда находили общий язык, работали спина к спине, а здесь не получилось. Но это такие мелочи, на которые не нужно обращать внимания. Работать нам еще долго, еще, может быть, судьба не раз нас сведет вместе на каких-то должностях. Каких-то писем, которые придумали в прессе, тоже не было.
— Откуда, кстати, пошла история с этим письмом, в котором вы и еще четверо российских биатлонистов якобы выразили недоверие Касперовичу?
– Когда прошел последний этап Кубка мира в Ханты-Мансийске, мы с ребятами решили, что сезон закончен и нужно серьезно поговорить с тренерами и встретиться с президентом федерации. Так и сделали. Встретились, все высказали друг другу. Все знали, что не нравится нам, что не нравится Александру Владимировичу. То есть искали какие-то компромиссы. Не было даже разговоров на повышенных тонах. Мы просто обсудили все проблемы, чтобы не повторять их в дальнейшем. Та ситуация полностью была исчерпана. Однако были придуманы какие-то письма, якобы команда отправляла их. На самом деле ничего такого не было и в помине. Нам в сборной просто это было не нужно. Мы прекрасно общаемся безо всяких писем, глаза в глаза.
— То есть это абсолютно выдуманная история?
– Абсолютно. Не было вообще ни одной мысли об этом. Мы потом, конечно, посмеялись над тем, как журналисты все это повернули. Но ведь никому ничего не докажешь.
Гросс понимает все наши переживания
— Какая атмосфера сейчас в команде?
– Совершенно здоровая с самого первого сбора. У нас очень сильно поменялся график сборов — теперь дни сборов и дни дома очень сильно варьируются. Мы находились дома и 5 дней и 10, а сборы длились и 10 и 20. Это новая методика, которую применил наш новый тренер Рикко Гросс. Мы еще весной начинали привыкать к такому европейскому тренировочному графику. Когда сидишь 25 дней на сборе, после 12-13 дня уже полностью пропадает понимание того, что ты тут делаешь, пропадает желание, трудоспособность падает. Думаю, что сейчас мы идем в правильном направлении.
— Как прошла первая встреча с Рикко Гроссом?
– У нас даже не было как такового с ним первого собрания. Мы приехали на сбор, и сразу начались тренировки, потому что времени в начале сборов всегда мало. И только потом, в середине сбора, Гросс приглашал к себе всех по одному. Получилась беседа практически тет-а-тет. Помогал еще один наш тренер, который хорошо знает немецкий язык. Совершенно нормально пообщались. Думаю, что вся команда осталась довольна. Он пытался донести до нас свою политику, в то же время хотел от нас услышать, что нам нужно. Подметил, что нужно для того, чтобы развиваться. То есть определили какие-то точки, от которых мы пойдем дальше. Он сказал, что понимает, что в России результат требуют именно сегодня и, значит, будем делать так, чтобы дать его сегодня. Нацелились на определенные задачи и начали работать. Первый сбор отработали очень хорошо. В прошлом сезоне у нас были очень большие проблемы со стрельбой. Сейчас мне очень нравится, как Рикко работает в этом направлении, как он все объясняет. Так как он сам еще недавно был спортсменом, все его объяснения очень просты для понимания. В результате, когда у нас прошли первые контрольные тренировки, практически все ребята показали очень хорошие результаты. Лично я показал на спринте очень хорошую скорость ногами, за что очень сильно переживал. Прошлый год у меня как раз был провальным в первую очередь с точки зрения хода. Сейчас я доволен своим самочувствием.
— Вас не пугает, что Гросс все-таки очень молодой специалист и тренерского опыта у него не так уж и много?
– Это вообще не проблема. Я не знаю, какой еще опыт нам нужно дать — большинство из нас уже столько лет в команде. Наверное, нужна новизна и смена методики, уйти от российской системы, которая загоняет спортсменов. Мы постоянно наступаем на одни и те же грабли, как бы ни был спортсмен готов к сезону — чемпионат мира у нас не получается. Не знаю, с чем это связано. Очень надеемся, что изменения в сборах, в тренировочных планах, дадут нам что-то новое, где мы сможем добавить, чтобы формы хватило на весь сезон. Рикко делает упор именно на это. То, что он молодой тренер, для меня лично является положительным моментом, так как что он совсем недавно сам был спортсменом и отлично понимает все наши переживания.
— Что больше всего удивило в его тренировках?
– У нас теперь нет такого, что дали старт и побежал заниматься своей тренировкой сам, никто тебе не мешает, никто ничего не говорит. Теперь у нас все занятия проходят в соревновательном ключе, но на низких скоростях. То есть по пульсу я не могу залезать в высокую зону. У всех сразу стали всплывать все ошибки, которые происходят во время официальных соревнований. Мы взялись все за голову и начали усиленно работать. И второе, мне понравилась правильность силовых тренировок. Задачи просто сделать нет. У Рикко на первом месте — правильность выполнения упражнения. Доходило до того, что он мог остановить тренировку и заставить ее начать заново, потому что все это было сделано неправильно.
— Что-то за пределами тренировок вам запомнилось?
– Так совпало, что на сборах отпраздновали дни рождения Владимира Брагина и Рикко Гросса. Получился такой сдвоенный праздник. Мы прекрасно посидели, пообщались, пофотографировались, порассказывали друг другу какие-то истории, в том числе и сам Рикко через нашего тренера-переводчика. Мне показалось, что Рикко нормальный общительный человек, с которым легко можно говорить о чем угодно.
— Устраивали классическое российское застолье?
– Нет. Праздник скорее напомнинал мини-чаепитие. Мы просто пообщались, посмеялись. Немного, короче говоря, разгрузились. Никакого глобального застолья не было.
— Пили только чай?
– Только чай. Потому что сборы идут, отвлекаться ни на что нельзя.
— Что подарили?
– Команда по традиции подарила конверт. А тренеры подарили книжку на русском языке — сборник сказок. По-моему, Рикко очень понравились оба подарка (смеется).
— Какие-то фразы на русском он уже выучил?
– Рикко рассказывал, что в школе он изучал русский язык, и знал его очень неплохо. Просто долгое время у него не было практики. Сейчас же на сборах у него каждый день пополняется словарный запас. Он схватывает все на лету. Очень быстро начинает понимать русский язык.
Не жалко поделиться кровью
— Избавились ли вы от звездной болезни?
– А, та самая моя мифическая звездная болезнь, о которой каждый говорит? Эти слухи появились в тот момент, когда я готовился в Чехии к чемпионату мира. Был очень неплохой сезон, и я для себя принял решение, что нужно отключить все телефоны, все компьютеры, ни с кем не общаться и сосредоточиться просто на последнем завершающем месяце и просто дотерпеть до чемпионата мира. Не общался не только с друзьями и знакомыми, а даже с родителями. Если и были какие-то звонки, то только по каким-то совсем уж критическим поводам, да и то на минуту или две и все. Кроме как с командой, я практически вообще ни с кем тогда не общался. После этого как раз и пошли разговоры о том, что я зазвездился. Многие, видимо, обиделись, что я не беру трубку, не отвечаю на сообщения, не отвечаю в соцсетях. И хотя чемпионат в итоге сложился для меня не очень удачно, все равно уверен, что мое то решение, посвятить все время подготовке, было правильным. Зато потом открыл какой-то сайт и прочитал большими буквами, что у меня звездная болезнь. Нет, все намного проще. Просто хотелось максимально собраться.
— Доротея Вирер назвала вас самым сексуальным биатлонистом России. Согласны с ней?
– Ой… мне жена не простит (смеется). Да не знаю… наверное, у каждого свой вкус. Эмиль Свендсен и Тарье Бё тоже вполне симпатичные. Да и французы далеко не самые страшные ребята. Но если я действительно кажусь ей сексуальным, мне очень приятно (смеется).
— Кого бы вы назвали самой сексуальной биатлонисткой?
– Ой… это вопрос вообще на засыпку. Раз Вирер признали секс-символом биатлона последних лет, наверное, она им и останется какое-то время до смены поколения. В общем, я согласен с мнением общества (улыбается).
— Недавно вы выложили в инстаграме фото, как вам в Австрии оформляют штраф за нарушение ПДД. При это не было указано, что именно вы нарушили. Однако один сайт написал, что вы ехали с непристегнутыми ремнями безопасности. Вы потом очень презрительно высказались об этом ресурсе. Что же там на самом деле произошло?
– Это была совершенно банальная ситуация. От стрельбища до отеля буквально 300 – 400 метров езды. Кроме как на машине из-за большого количества снаряжения их не преодолеть. Ну и в ситуации, когда машина едет 20 километров в час, многие не пристегиваются. Минута езды — и ты в отеле. Но в этот раз на парковке нас ждала полиция. Некоторых ребят, которые были не пристегнуты, оштрафовали на 30 евро. Совершенно стандартная банальная ситуация. Ничего страшного в ней не было. Я написал о ней в соцсетях. Потом мне прислали ссылку на новость, которая была подана абсолютно неправильно, что я и Алексей Слепов на собственных машинах, разъезжая где-то в горах, превысили скорость. По-моему, было очень неправильно выкладывать такие новости, потому что у нас могли возникнуть проблемы. Союз биатлонистов России в принципе запрещает передвигаться на сборах на собственных машинах.
— Объясняться перед руководством пришлось?
– Нет, просто все знают, что мы летаем самолетами. Никто так далеко на собственной машине не поедет. Это лишняя трата времени. Я лучше лишний день-два побуду дома.
— Еще одна громкая история, связанная с вами, произошла в апреле этого года во время акции по сдаче крови. Журналисты обратили внимание на пакет с кровью, которую вы якобы сдали, но на нем было написано другое имя.
– Вот этого даже не знаю, если честно. Я действительно присутствовал на этой акции вместе с Екатериной Юрловой. Считаю, что такие мероприятия должны делать не только звезды, но и все люди. Руководство нашего биатлона попросило нас с Екатериной поприсутствовать на этом мероприятии. Для нас совсем не жалко было в конце сезона поделиться кровью.
— Так что все-таки можете сказать по поводу чужих имен на пакетах, в которых должна была быть ваша кровь?
– Вот это не знаю. Если честно, даже не читал такого. И мне никто об этом даже не говорил.
— То есть это была ваша кровь?
– Да, моя.
— Почему спрашиваю — многие после этой истории стали ерничать, что ничего удивительного, у них там в крови столько всякого допинга намешано, вот и не хотели палиться.
– А, ну мнений много. В конце сезона сдать кровь, еще раз повторюсь, для любого спортсмена это не является проблемой, потому что все тренировки и соревнования закончились. Впереди только отдых, и ни на что и никогда это не повлияет. ВАДА и РУСАДА приезжает к нам постоянно, берут и допинг-пробы. Ну и раз я до сих пор бегаю, значит, у меня совершенно все нормально.
— Недавно немецкий канал выпустил фильм-разоблачение о применении допинга в российской сборной по легкой атлетике. Биатлонную команду эта история как-то затронула?
– Возможно, к нам стали приезжать просто намного чаще. Это напрягает. В последний раз приезжали к нам на сборы в Австрию. Я как раз собирался выходить на тренировку. Пришлось пропустить ее, чтобы сдать кровь и другие анализы. Часа полтора ушло на все это. Это неприятно, но это одна из договоренностей большого спорта, где все должны придерживаться определенных правил. Каждый раз, когда происходит очередной допинговый скандал где-нибудь в легкой атлетике, ты вроде как и ни при чем, но так как ты российский спортсмен, вроде как бы и тоже немножко виноват. Поэтому, выходя на старт, хочется доказать болельщикам и зрителям, что все это разовые ошибки, что все не так и что мы готовы бороться честно.
— Задачи на предстоящий сезон?
– Задачи есть. Я не стесняюсь говорить, что хочется переломить прежде всего эту волну неудач на чемпионатах мира. Очень обидно пролетать мимо призов на трех последних турнирах, оставаясь при этом четвертым, пятым, шестым. Это очень обидные места, и их у меня очень много было. Надеюсь — я и с Рикко говорил на эту тему, — нам удастся в этот раз подвести себя к важнейшим стартам на пике формы, при этом не забывая про Кубок мира. Надеюсь, мы сможем добиться идеального сезона. Лично я для себя всегда буду ставить одну цель — добиться личной медали на чемпионате мира и максимально сделать все для победы в эстафетной команде.
— У меня все, спасибо за интервью.
– Я хотел бы вас еще кое о чем попросить. Вы наверняка слышали о трагедии с внуком Касперовича (мальчик захлебнулся в бассейне и, по последним данным, находится в коме .— Ред.). Из-за этой трагедии он сейчас нам не звонит. Нам ему тоже неохота лишний раз звонить самим, напоминать. Напишите, пожалуйста, что вся команда его поддерживает, очень переживает за него и готова помочь чем угодно. Наверняка у всех спортсменов есть какие-то знакомые, врачи, связи. Пусть не стесняется и обращается к команде.
Источник: «Фонтанка.ру»
